Необычные судебные процессы, проводимые над животными в древние времена

Твари божьи

В XIV веке население швейцарского городка Кур подало в суд на белых червей. Ответчики на заседание, конечно, не явились, что не помешало судьям вынести весьма лояльное решение: «Вышеупомянутые черви суть создания божьи, имеют право на жизнь, следовательно, было бы несправедливо лишать их средств к существованию». Поэтому все, что ждало нарушителей, — массовое переселение в другой район. Вернее, постановление о выселении, которое червяки, безусловно, проигнорировали.

В 1479 году жители нескольких швейцарских деревень подали в суд на личинок майского жука, губивших их урожаи. Личинкам назначили защитника Жана Перроде, который потратил два года, чтобы доказать судьям, что майские жуки тоже были на Ноевом ковчеге, а потому наказывать их нельзя. Чем закончилось дело — история умалчивает, но, если следовать прецедентному праву, максимум, что ждало личинок, — депортация (и та на бумаге).

Пострадавшей стороной в итоге оказывались жители. В той же Швейцарии в 1545 году осудили очередную партию жуков, постановив выселить нарушителей в другое место, которое долго подбирали. Был составлен документ, согласно которому на новом месте жительства беспокоить жуков строго воспрещалось. Окрестные жители долгое время добивались разрешения ходить через означенный участок и получили его с оговоркой, что они не причинят никакого «ущерба пастбищам жуков».

А в 1713 году в Бразилии состоялся процесс над термитами, растащившими муку в подвале одного из местных монастырей. Как водится, насекомых приговорили к выселению, но те не послушались, поэтому... переселились сами монахи. А что делать-то — «божьи твари»!

Мышиный адвокат

Уж, казалось бы, мыши — отменные вредители. Но вот поди ж ты — серохвостых оправдывали направо и налево. А французский юрист Бартоломе Шассене в 1480 году даже прославился благодаря грызунам. Тех обвинили в порче зерна из амбаров. Но обвиняемые в суд не явились. Законник вел дело, упирая на то, что местоположение мышей и крыс слишком труднодоступно, живут они (оказывается!) в глубоких норах, поэтому и не знали, что им следовало явиться на заседание. Внимая доводам адвоката, судьи постановили объявить о вызове грызунов по всем селениям.

Легкомысленные мыши вновь проигнорировали строгих арбитров. И тут на помощь вновь пришел находчивый мэтр Шассене, заявив, что животные не смогли присутствовать на заседании по причине подстерегающей их повсюду опасности в виде кошек и сов, а путь-то неблизкий — через леса, овраги…

В общем, дело дошло до того, чтобы вручать постановление каждой мышке индивидуально, и не только вручать, но и доказывать, что в причинении ущерба урожаю виновна та или иная особь — нельзя же, в самом деле, обвинять всех огульно! К счастью, заниматься этим не стали — судьи осознали, что это попросту невозможно.

Не все, правда, оказывались столь успешными защитниками, как Шассене. Порой мышей и крыс действительно приговаривали к переселению, вручая, впрочем, каждой охранные грамоты, которые должны были спасти их от кошек.

Если речь шла не о гражданских делах — судьи были далеко не так милосердны. Уголовные дела заводили в основном в случае физического ущерба человеку или другим животным. В XIII веке во Франции, к примеру, свинью повесили за то, что она сожрала собственных поросят. В 1314 году на виселицу отправили быка, забодавшего человека. А в 1474-м сожгли петуха за то, что, как показалось хозяевам, он якобы снес яйцо (последнее также было сожжено как «плод дьявола»).

Подробности этих процессов неизвестны, а вот дело о поросенке, которого судили в 1499 году в аббатстве Святого Иосифа, изобилует деталями. Вот хотя бы текст приговора: «Имея в виду, что по обстоятельствам дела, вытекающим из процесса, возбужденного прокурором, трехмесячным поросенком причинена смерть ребенку по имени Жиль, имевшему от роду полтора года; принимая во внимание данные следствия, произведенного прокурором, осмотрев и выслушав все, что касается указанного поросенка и обстоятельств дела, мы присудили его к казни через повешение». Этого мало. Перед казнью со свиньи должны были взыскать плату «на содержание в заключении — 6 су парижских; на вознаграждение палача, прибывшего из Парижа, — 54 су парижских; за телегу, на которой свинью везли к казни — 6 су; за веревку, которой ее связали — 2 су; всего — 68 су».

Были, впрочем, и более мелкие проступки. Ослов приговаривали к отрезанию уха из-за того, что те любили подъедать на огородах листья салата. Псов, которые кусали прохожих, попросту сажали в тюрьму, о чем свидетельствует, например, дошедшее до наших дней решение суда XVII века в одном из австрийских городов, где собаку приговаривают к одиночному заключению (за что и на какой срок — неизвестно).

Если не казнить, так предать анафеме

В 1120 году епископ Лозаннский отлучил от церкви гусениц и мышей, которые не желали исполнять решение суда, а через год, войдя во вкус, сделал то же самое с мухами. На этот раз без суда и следствия — просто за то, что эти насекомые залетели в церковь.

В 1690 году закон божий против насекомых не помог. Сначала жители французского региона Овернь обратились к местному епископу с жалобой на гусениц, опустошавших огороды. Люди просили «присудить эти существа к изгнанию из мест, в которые они забрались с такою неслыханною дерзостью». Милосердный епископ обошелся тем, что назначил по этому поводу общественные молитвы. Разгневанные сельчане решили обратиться к судье. Гусеницам назначили защитника, но тот надежд «божьих тварей» не оправдал. Приговор суда был неумолим: «Выслушав стороны и признавая справедливую жалобу жителей, предлагаем гусенице удалиться в течение шести дней, в случае же неисполнения сего объявляем ее проклятою и отлученною от церкви».

После этого, судя по записям, над гусеницами было еще несколько процессов, по решению которых им предлагалось переселиться в определенные места. И в некоторых случаях, как свидетельствуют судебные бумаги, эти требования гусеницы выполняли! А потом «рецидив» происходил вновь — вредители возвращались.

Из свидетелей в обвиняемые

В средневековой судебной практике животные могли выступать в качестве не только обвиняемых, но и свидетелей преступления. Хозяин мог привести с собой на суд кошку (кстати, именно этим животным в Средние века доставалось больше всего; кошки во все времена считались «приспешниками Сатаны») или собаку. Существовала, правда, немалая вероятность того, что свидетели могли быстро превратиться в обвиняемых. Хотя бы за то, что не защитили дом от воров (если разбиралось дело о грабеже). Чтобы доказать вину несчастного зверя, «набожные» арбитры не гнушались пытками каленым железом, дыбой и прочими механизмами изобретательных инквизиторов. Истошные вопли животного считались признанием его вины.

Мракобесие, как ни странно, продолжилось и в XX веке. Известна, например, казнь слонов в США. Одна из самых известных — расправа над слонихой по имени Топси. В течение 15 лет животное работало в цирке, а потом из-за возраста было списано на строительные работы. Долгое время Топси исправно таскала тяжести, но годы адской работы изменили характер зверя — из добродушной слонихи Топси превратилась в агрессора. Дело кончилось тем, что животное раздавило двух рабочих. Вместо того чтобы без лишней суеты отправить слониху в зоопарк, «демократичная» судебно-исполнительная система учинила над ней показательный процесс. Разбирались долго (все это время слониха находилась под арестом), а потом решили умертвить животное при помощи электрического тока. 18 января 1904 года в Бруклине на глазах у изумленной публики слониху привязали к двум столбам. На голове и конечностях закрепили электроды с проводами и пустили ток. Топси умерла через десять секунд, не проронив ни звука в этот безумный человеческий мир.

По материалам